Proserphina Cosmogony
Proserphina Cosmogony — это аромат для женщин, он принадлежит к группе цветочные древесно-мускусные.
Proserphina выпущен в 2020 году. Парфюмер: Bertrand Duchaufour.
Прозерпина в древнеримской и греческой мифологии – богиня, которая покровительствует одновременно двум мирам.
Она прошла путь от робкой девушки до властительницы подземного царства. Ей ведомы радости земного мира и тайны мира теней.
В образе Прозерпины сплетается очарование нежной юности и волнующей женственности.
Аромат «Proserphina» вдохновлен красотой, обретенной в долгом поиске: сложной, двойственной, полной игры света и тени.
Ее образ - очарование нежной юности и волнующая чувственность женственности.
Композицию «Proserpina» создал один из самых востребованных современных парфюмеров Бертран Дюшофур.
Композиция открывается пьянящим духом лугового разнотравья и обласканного солнцем цветущего сада.
В сердце аромата свет встречается с тьмой, мир земной и реальный уступает место таинственным мистериям подземного царства,
где имеют значение лишь символы: скромная ромашка – знак чистой любви и верности, благоуханная чёрная роза – цветок прощания,
терпкое гранатовое вино - символ космической гармонии и бесконечного возрождения природы.
В насыщенном ярком шлейфе аромата драгоценный толуанский бальзам, пачули и благородные тона дубового мха,
а в изысканном послевкусии остается сладость сандалового дыма и бобов тонка.
верхние ноты: альдегид, лимон, мандарин, голубая ромашка, ревень.
средние ноты: дягиль, роза, иланг, жасмин, орхидея, пряные травы, гранат.
базовые ноты: дубовый мох, гаяк, пачули, бобы тонка, толуанский бальзам, стиракс, сандал, ладанник.
Alex (Sane-Witch) Osipov (Фрагрантика):
Под именем Прозерпины римляне почитали богиню, чей миф был заимствован из Греции.
Там ее звали Персефоной (Περσεφόνη на ионическом диалекте), Персефонеей (у Гомера), Персефассой,
Персефаттой и многими другими именами — или просто Корой, Девой.
Кора была дочерью богини урожая, Деметры, и олицетворяла возрождающуюся по весне природу, свежую зелень, цветы и прелесть юности.
От прочих молоденьких богинь и полубогинь с похожими функциями ее отличала непростая, можно даже сказать, злая судьба…
подарившая Коре в итоге корону и статус одной из трех цариц мироздания. Но обо всем по порядку.
Аид, правивший подземным миром, влюбился в Персефону и, с согласия своего брата, Зевса, решил похитить девушку
и взять ее в жены — вопреки желанию матери, которая ни за что не согласилась бы отпустить свое родное дитя в царство мертвых.
Когда бедняжка невинно собирала цветы в Нисейской долине, земля с громом разверзлась и выпустила колесницу,
запряженную ярой вороной квадригой, на которой стоял сам владыка теней в черной хламиде и золотом венце.
Он унес Кору в адскую пропасть… попутно прихватив стадо свиней пастуха Евбулея — не то чтобы специально,
они просто оказались в неправильное время в неправильном месте.
Сам Аид свиней вряд ли заметил, но смертные смекнули, что лучше бы перестраховаться,
и обеспечили свиньям почетное место на жертвенниках во время Тесмофорий и Элевсинских мистерий, где почитали Персефону.
Узнав о происшествии, Деметра в лучших материнских традициях пообещала превратить жизнь богов и людей в ад
безо всяких экскурсий в царство мертвых и остановила рост и плодоношение растений по всей земле.
Людям и скотине стало нечего есть, из-за чего естественным образом опустели и алтари.
Шантаж удался в полной мере и вскоре, по велению Зевса, который, разумеется, так далеко не заглядывал,
когда разрешал брату похитить племянницу, Персефону вернули матери. Но поскольку узы брака были нерушимы,
ей было велено проводить полгода на земле у Деметры (и тогда в ликующей природе наступала весна)
и полгода у мужа, в Аиде (и тогда природа кручинилась и включала осень).
Казалось бы, история довольно проста, но у нее есть ряд интересных нюансов.
Во-первых, похищения дев с целью замужества в то время и в той цивилизации были делом довольно обычным
и не обязательно связанным с насилием. Дев (и не только) крали сплошь и рядом, после чего их судьба
в большинстве случаев делалась куда лучше, чем была. Так что проецировать наши современные представления
о личных границах на античный миф вряд ли стоит.
Во-вторых, похищенная Персефона стала женой Аида и правительницей одного из трех царств мира,
а значит, равной только двум богиням греческого пантеона — Гере, жене Неба (Зевса), и Амфитрите, супруге Моря (Посейдона).
В третьих, именно Персефоне, царице мертвых, поклонялись как богине счастливого посмертия
и духовного возрождения — но это были уже тайные культы, истинные посвящения,
во время которых инициант проходил через врата иного мира и становился дваждырожденным.
Под Афинами в городке Элевсин по осени проводились знаменитые на весь мир Мистерии, где главными фигурами были Деметра,
Персефона и сельскохозяйственный (полу)бог Триптолем. Дева сходила в Аид, Мать искала ее, и затем дочь возвращалась к ней,
принося чудесное дитя, подобное колосу, проросшему из похороненного в земле зерна.
Участники мистерий, которым строго-настрого запрещалось рассказывать о пережитом, не надеялись, умерев,
возродиться к жизни (эта идея аттическому культу была чужда), но, по крайней мере, могли рассчитывать на более завидную долю в Аиде.
А вот в орфической религии (легендарный певец Орфей сам, как вы помните, спускался в подземное царство
и сумел возвратиться оттуда) Персефоне отводилась куда более мистическая роль.
Где-то среди полей блеклых асфоделей в вечно сумрачном подземном мире была затеряна священная роща царицы Персефоны.
Обычный мертвый, попав в Аид, пил из реки Леты и забывал свою прошедшую жизнь, превращаясь в безмолвную тень
— пассивный материал для будущих реинкарнаций. Но тот, у кого хватало соображения еще при жизни запомнить задачу
и маршрут, находил путь в рощу и пил из священного источника Госпожи, сохраняя память и обретая понимание того,
как устроен мир. Он как бы становился духовным ребенком Персефоны, подобно центральному персонажу орфизма — Первому
Дионису (именуемому иногда Загреем), ее сыну от Зевса. Титаны похитили его во младенчестве, разорвали на части и пожрали.
Зевс поразил их за это молнией, и из получившегося пепла возникло человечество, чья физическая природа (сома),
таким образом, была от титанов, а духовная (психэ) — от Диониса, который затем возродился во втором своем облике от смертной матери,
Семелы, прошел по всей земле, распространяя свой тайный культ и в конце вознесся на небеса.
Посвященные Диониса должны были пройти ритуал (телетэ), очиститься от страданий и смерти своего бога
и могли надеяться после смерти воссесть одесную (или ошую, как получится) великого Орфея в подземном мире
и счастливо провести вечность. Непосвященным предстояло регулярно пить из Леты и перевоплощаться,
перевоплощаться, перевоплощаться, пока не возьмутся за ум.
Однако в современном сознании (правда, тоже довольно мистически настроенном) роль Персефоны-Прозерпины стала еще масштабнее.
В 1984 году вышла книга американского юнгианского аналитика и психиатра, Джин Шиноды Болен, «Богиня в каждой женщине:
новая женская психология», где исследовались архетипы древнегреческих богинь в коллективном и индивидуальном
бессознательном женщин постиндустриального социума. Среди этих архетипов была и Персефона — дева, перенесшая тяжелую травму,
возможно, даже насилие, но сумевшая интегрировать этот сокрушительный опыт, обрести в себе силу и возродиться в новом,
более высоком личном статусе. Изначально слабая жертва, она проходила внутреннюю трансформацию,
сравнимую с древнегреческими мистериями, взрослела и делалась царицей своей жизни.
Из всех семи архетипов греческих богинь, такое глубинное превращение переживала она одна.
В натальной астрологии есть два небесных тела с именем «Прозерпина». Это десятая воображаемая планета солнечной системы
и вполне реальный астероид главного пояса, открытый в 1853 году. Воображаемость и реальность небесных тел для астрологии
значения не имеют — в конце концов, это просто символические точки на эклиптике, средостения сил, влияющих на жизнь смертных.
Как бы там ни было, и планета, и астероид обладают сходными свойствами: они воплощают функцию различения,
отсеивают зерна от плевел, отсекают лишнее, чтобы из глыбы мрамора на свет родилась прекрасная статуя личности.
Так и во всякой работе над собой, в современном мире заменяющей посвящения древности (но не любые и не для всех):
мы сначала убираем из набора своих установок то, что мешает быть счастливыми, затем инсталлируем на место негодных программ нужные и,
наконец, завершаем интеграцию «прописывая» ее на физическом уровне.
Четвертым выпуском дочернего бренда «Брокара» «Космогония» стала «Прозерпина». Как и его мифологический прототип,
проект претерпел много мытарств: за почти четыре года от его зачатия до родов сменились название (первоначально «Тайна Прозерпины»),
дизайн упаковки, цвет жидкости во флаконе и несколько вариантов самого аромата — пока от неистового парфюмера добивались окончательного совершенства.
Но совершенство было достигнуто, и запуск превратился в сенсацию, не успев даже выйти,
а экспериментальный микротираж в 300 флаконов разлетелся в считанные недели.
«Прозерпина» получилась не менее концептуальной, чем ее старшая сестра (вернее, мама-Деметра),
«Священная земля», а запах стал настоящим венцом коллекции.
Черная кубическая коробка с серебряным тиснением — трехмерное космическое пространство — несет превосходный набор символов.
Глаз в треугольнике, маркирующий всю серию, отсылает к масонскому Всевидящему оку, но здесь это не схематичный,
а вполне себе реалистичный и очевидно женский глаз, который смотрит на зрителя со сложным выражением не то страдания,
не то напряженного ожидания… хотя в нем можно прочесть и улыбку — то, что мимически помогло бы отличить одну эмоцию от другой и третьей, в кадр не вошло.
Треугольник вершиной вниз (масонский — вверх) означает воду и женское начало, тем более, что от него струятся три пунктирных слезы.
За всем этим, на заднем плане помещено колесо-строфал — символ трехтелой Гекаты, владычицы ночных путей и колдовства,
свободно ходившей между миром живых и миром мертвых. В неоязыческой викканской мифологии Геката и Персефона взаимозаменяемы
в качестве третьего лика великой Лунной богини (Селена-Артемида-Геката). Строфал, или змеиный лабиринт,
может служить защитным знаком или сигилом богини, а в трехмерном физическом воплощении — ритуальным инструментом.
Строфал Гекаты — это золотой шар с сокрытым в центре сапфиром, вращаемый на шнуре из бычьей кожи и весь покрытый символами.
Вращая его, [теурги] совершали свои призывания. Такие предметы обычно назывались вертишейками и могли быть не только шаровидными,
но и треугольными или иной формы. Творя же свои призывания, они [= теурги] испускали нечленораздельные или звериные крики,
смеясь и бичуя воздух. Итак, оракул учит, что обряд вершится движением строфала, ибо тот обладает неизреченной силой.
Он называется «Гекатиным», так как посвящен Гекате.
Двадцать один ромбик с крестами внутри — это одновременно драгоценные камни подземных недр (Аид-Плутон, муж Персефоны,
иногда именовался Плутосом и в этой ипостаси почитался как бог богатства) и символы земли (четырехугольник и крест).
Их число — количество остальных путей каббалистического Древа жизни и арканов Таро, где двадцать вторым, завершающим Лунным путем служит
сам строфал с оком в треугольнике.
Алые не то кристаллические решетки, не то звездные туманности выглядят как два пятна крови.
Это и есть тайна Прозерпины — кровь нарушенной девственности и мертвая кровь, становящаяся вновь живой,
подобно тому, как источник богини возвращает теням память и открывает путь из бессмысленного и унылого посмертия в счастливое и одухотворенное.
Внутри коробки — чудесный «космогонический» вращающийся флакон, похожий на сердцевидный драгоценный камень.
Жидкость в нем должна была быть багрового цвета, но по техническим причинам стала коньячной, богатого,
красноватого оттенка — я думал, мне будет жаль, но на черном бархате это смотрится не менее царственно.
Кстати, на внутренней поверхности крышки спрятан еще один строфал — канонический, со звездочкой в центре, без глаз и треугольников.
Что же за тайна спрятана во флаконе?
Там дивный классический шипр, один из тех шедевров, которые иногда вдруг выдает Бертран Дюшофур,
вопреки собственному калейдоскопическому почерку сумев поженить между собой все ноты в гармоничное целое.
Запах все равно остается «пятнистым» и ярким, но между «пятнами» больше внутренних связей
и все они — явно на шкуре одного и того же дионисийского леопарда.
Говорят, что шипры контрастны… Я воспринимаю именно эту вшитую внутреннюю контрастность как гармонию.
Это примерно как интересный персонаж в пьесе — чтобы было, что играть, в нем должны присутствовать разные,
несхожие друг с другом, даже противоречивые грани, вместе придающие личности героя глубину и красочность.
Без них она выглядит плосковатой, одноплановой, даже местами скучной. Свет и тьма, нежность и свирепость,
возвышенность и приземленность в одном и том же характере — это хлеб и вино всякого хорошего актинга.
Но чтобы быть действительно красивыми, они должны составлять одну сложную личность, а не несколько разных в одной оболочке.
Вот именно такая сложная, но цельная личность блестяще воплотилась в «Прозерпине».
Главный и древнейший символ Персефоны — гранат. По легенде, прежде чем отпустить богиню на землю, к матери и людям,
Аид дал ей проглотить зерна граната — символический залог возвращения. В религиях средиземноморского круга символизм
граната очень богат: это и плодородие (из-за многочисленных семян), и царская власть (похож на державу), и красота, и смерть.
В Библии гранату уподобляется изобилие земли обетованной, завещанной Богом Израилю (Втор. 8:8),
а его половинкам — пылающие страстью ланиты прекрасной Суламифи (Песн. 4:3).
Сама каббала — это «пардес римоним», гранатовый сад мудрости, где скрыты тайны человека и мироздания.
Вся «Прозерпина» строится вокруг граната жертвы и розы любви. Я думал, она будет более плотной, густой,
терпкой — но она оказалась прозрачной, хотя и насыщенной. Гранат сам по себе просит шипра и обещает
отдать ему сафьяновую танинную горечь шкурки, как в Pomegranate Noir Jo Malone.
Танины в «Прозерпине» есть, но они нарастают постепенно и проявляются в полной мере ближе к середине, там,
где вступают пачули и мох. Верх аромата — это гранатовое вино, которое, если сравнивать его с каким-нибудь з
релым каберне, может показаться светлым, водянистым и чересчур «молодым». Но если не сравнивать
и отдаться переживаемому опыту как он есть, гранатовое вино покажется легким, но упругим, фруктовым,
терпковато-сладким, обманчиво невинным и очень напоминающим пурпурные сорта яблок.
Я слышал, что «Прозерпина» похожа на старый Aromatics Elixir Clinique – тот, который сейчас можно попробовать
только в версальской Осмотеке. Мне, наверное, повезло: мой современный выпуск «АЕ», купленный в первом
попавшемся магазине (хотя, возможно, он скрывает свой возраст?), пахнет как ее двоюродный брат.
Тот же мягкий, как будто слегка усталый и очень плавный шипр с тихой шелковой розой вечерних тонов.
В «АЕ» она ближе к поверхности, в «Прозерпине» запрятана глубже, заслонена гранатом, но это все равно любовь — та,
которую берегут внутри и не кричат о ней на всех площадях. У этой Персефоны была благополучная история:
в своего Аида она влюбилась с первого взгляда.
Сладкий и кислый, и терпкий гранат здесь не брызжет жизнерадостно соком, а медленно им истекает в белофигурный лекиф,
чтобы там, в темноте, пройти какое-то свое тайное посвящение. И здесь я тоже слышу сентябрьское, слегка подвядшее яблоко,
уже упавшее на землю и готовое дать жизнь новому дереву — или переплавиться в осенний нектар, пьянящий не столько радостью,
сколько ностальгией и воспоминаниями. Эта фаза словно вся окутана светоносной молочной дымкой ромашки: раннее утро,
из тумана проступают яблони, с тихим стуком роняющие плоды в траву.
Цветы еще пышны, а дни теплы, но год повернул на зиму, и Персефоне пора собираться домой.
Ромашка здесь, как и в «АЕ», сенная, аптечная, лекарственная, размывающая шипровую резкость — то ли туман пока не рассеялся,
то ли уже жгут листья, и дым ползет меж узловатых стволов, покрытых пятнами мха. Где-то рядом с ней чудится и сухой бессмертник,
еще больше напоминающий о старом доме — вон он, за садом.
Танины и мхи начинают играть в «Прозерпине» ближе к финалу и после всей рассказанной до них истории выглядят
не только темными и хрустящими, но и до странности убаюкивающими. Больше ни к чему не надо стремиться, не за что бороться,
нечего преодолевать… Можно просто упасть в папоротники, закутаться в темные покрывала и лежать, глядя в темнеющее небо,
по которому беззвучно летят облака, наливающиеся золотом и багрянцем.
Я читал негативные отзывы на «Прозерпину» — думаю, ее многие просто не распробовали. На мне шипры в это время
года капризничают — им не нравится горячий и пересушенный отоплением воздух. Чтобы дать «Прозерпине» раскрыться,
мне пришлось открыть окно, понизить в кабинете температуру градусов до 20 и промочить его весь увлажнителем воздуха
(то есть сделать примерно «как в Англии») — очень уж мне не хотелось получить вместо запаха, который я ждал три с лишним года,
невнятную картонку. Все получилось — аромат раскрылся прекрасно.
Мрачен ли он? Разве что чуть-чуть — и очень красиво. Старомоден? О, да — classique et traditionnel, но в этом-то и прелесть.
Богат оттенками и смыслами? Несомненно.
Запах про внутреннюю силу.
Прекрасное завершение коллекции.
А тем, кому его не досталось — не теряйте надежды, о, братья-мисты!
Весной Персефона всегда возвращается, на том стоит мир.
:
